Новости

Около 15% уехавших после начала операции на Украине россиян вернулись в Россию временно или надолго — таковы данные исследовательского проекта OutRush, которые приводит Financial Times. По данным издания, с 24 февраля 2022 года Россию покинули примерно 820 тыс. человек.

РБК Pro пообщался с вернувшимися, а также с представителями агентств, занимающихся релокацией. По словам «возвращенцев», одной из главных причин была резкая потеря в качестве жизни. И дело не только в снижении доходов: многие отмечают провинциальность европейских столиц по сравнению с Москвой и Санкт-Петербургом, жалуются на утрату социальных связей и деловых контактов. Пребывание за рубежом изменило взгляд уехавших на Россию: многие были уверены, что в стране царит разруха; возвращаясь, они констатируют, что за время СВО в бытовом плане мало что изменилось.

Гражданин негражданин

38-летний фотограф Яков (имена и возраст согласившихся поговорить изменены по их просьбе) решил переехать с женой и ребенком в Израиль после начала военной операции. «У меня еврейские корни, и мы захотели воспользоваться программой репатриации — алией, — рассказывает он. — По ее условиям репатриантам предоставляют средства на билет в Израиль и финансовую поддержку на первые несколько месяцев». Яков и его семья подали заявку, но быстрого ответа не дождались: желающих репатриироваться оказалось очень много. «Очередь растянулась на год, — оценивает Яков. — После начала частичной мобилизации мы отправились в Израиль самостоятельно».

На исторической родине мужчина столкнулся с множеством бюрократических проблем. «Из-за большого количества переселенцев службы, которые занимались ими, не справлялись, — поясняет Яков. — Кому-то на основании документов выдавали паспорта «оле хадаш», новых репатриантов, прямо в аэропорту, что давало потом право на беспроблемное получение гражданства. А кого-то отправляли получать обычным методом — через Министерство алии и интеграции. Мы получали обычным методом, живя в Израиле по туристической визе». Семья обосновалась у родителей Якова и долго пыталась легализоваться: ходила в раввинат, подтверждала национальность. Но в министерстве очень долго оформляли бумаги. «Через семь месяцев пребывания в Израиле мы начали писать жалобы, — констатирует Яков. — Все это время у меня не было разрешения на работу, у нашей семьи не было медицинской страховки, мы не могли пойти к врачу, если ребенку нужна была помощь».

Мужчине помогло, что он еще в России обучался еврейским религиозным профессиям: например, стал машгиахом — человеком, следящим за соблюдением норм кашрута в заведениях общепита. «Через раввинат меня взяли на работу, при этом большинство работодателей, заказывавших мои услуги через раввинат, мне в итоге не платили, выдавали неполную сумму или сильно задерживали деньги, — говорит он. — В одном из заведений мне, например, недоплатили $1 тыс. Будь у меня разрешение на работу, клиентов можно было бы засудить, но я работал полулегально, поэтому сделать ничего было нельзя». Сбережений и случайных подработок не хватало на содержание семьи, к тому же ребенку Якова нужно было идти в детский сад, поэтому мужчина рассудил, что проще вернуться в Россию и получать паспорта через посольство Израиля в Москве. «Прилетели назад летом 2023 года, и только осенью нам пришло уведомление, что нас ждут в посольстве, то есть нам потребовалось ждать год, — говорит Яков. — Но после того как началась война с ХАМАС, я не знаю, как скоро мы сможем вернуться в Израиль».

Или Латвия, или семья

28-летняя Алена работала в Москве контент-менеджером. «После 24 февраля моя компания решила свернуть деятельность в России и перевести часть сотрудников в Латвию, — рассказывает она. — В тот момент у меня было, с одной стороны, много эмоций, паника, казалось, что жизнь закончена. С другой — я понимала, что мне выпала возможность пожить в другой стране, продолжая работать на ту же компанию». Алена переехала в Ригу в конце марта 2022 года и прожила там пять месяцев. «Когда я туда ехала, у меня не было нового контракта: компания оформила переезд как командировку: сняла жилье на первое время и выплачивала суточные, но ориентиров по будущей зарплате не дала. В Латвию перебирались много моих коллег. По большому счету, мы поехали в неизвестность, потому что в этой компании все происходит достаточно медленно и согласовывается на многих уровнях».

Девушка несколько месяцев ждала, когда ей назовут размер зарплаты. В итоге он не устроил ни ее, ни многих ее коллег: он оказался ниже, чем люди получали в Москве. Это стало одной из причин, по которым девушка решила вернуться в Россию: предложенных денег не хватило бы на тот уровень жизни, к которому она привыкла. Второй причиной стали семейные обстоятельства. Молодой человек Алены — юрист и не мог релоцироваться: у него не было необходимых знаний, чтобы работать в Латвии по профессии. «У меня в приоритете создание семьи, а в данных условиях нам пришлось бы либо расставаться, либо жить на две страны, — поясняет Алена. — Или партнеру пришлось бы искать низкоквалифицированную работу, и неизвестно, хватило ли бы наших совместных заработков на содержание семьи».

Рига — очень приятный город, но там пришлось бы снимать квартиру, платить за коммунальные услуги, что дороже, чем в России, констатирует девушка. Продукты там тоже дороже, поэтому базовые траты были бы выше, качество жизни бы снизилось. «В России у нас уже достраивалось жилье, а в Латвии пришлось бы все начинать сначала», — объясняет Алена. Разлучаться с молодым человеком она не хотела. После долгих раздумий девушка уволилась, вернулась в Москву в августе 2022 года и нашла новую работу. «Главное, чем мне пришлось бы пожертвовать, оставшись в Риге, — это, как ни странно, спокойствие, — говорит Алена. — Мне очень сложно объяснить друзьям, интересующимся причинами моего возвращения, почему в России мне спокойнее, чем в Латвии. Мне тут лучше, потому что здесь мой дом. По большому счету, у меня не было запала, чтобы остаться в Латвии на долгое время».

Невкусный утрехтский рамен

38-летний дизайнер пользовательских интерфейсов Артем перебрался в Нидерланды в июне 2022 года. «Я работаю на русскоязычную компанию с офисами в разных точках мира, — говорит он. — После 24 февраля она закрыла офис в России, открыла представительства в нескольких новых странах и предложила российским сотрудникам переехать в одно из зарубежных представительств либо уволиться. В нидерландском подразделении уже работали те коллеги, с которыми у меня сложились дружеские отношения, поэтому выбор пал на эту страну». Компания предоставила мужчине релокационный пакет для переезда в Амстердам: оплатила перевозку вещей и перелет, выделила сумму в размере полугодовой зарплаты на съем жилья и покупку мебели.

Пожив в Амстердаме почти полтора года, Артем решил вернуться в Россию. Переезд он запланировал на апрель 2024 года. «Главная проблема Нидерландов, из которой вытекает множество других, — прогрессивный налог: чем больше человек зарабатывает, тем выше налог на доход, — делится мужчина. — Зарабатывать много тут невыгодно. Соответственно, люди и не стремятся это делать, поэтому качество услуг тут не просто плохое, а отвратительное». Например, в новом современном офисе компании, где работает Артем, постоянно что-то ломается. «Мастера приходят, чинят это, но через две недели опять все ломается», — возмущается он. Не устроила его и местная медицина: приема у врача Артему пришлось ждать четыре месяца. «И стоит это дорого: я плачу за страховку €140 в месяц, но если стоимость услуг составит больше €640, то €640 из этой суммы мне все равно придется выкладывать самому».

Качество местных еды и жилья также кажется мужчине неудовлетворительным. «Тут отвратительная еда, и для меня это большая проблема, — поясняет он. — В любом заведении блюда очень дорогие и невкусные. То есть ежедневная потребность принимать пищу тут затруднена. Если в Амстердаме еще есть какой-то выбор — например, можно найти вкусный рамен, — то в Утрехте или Заандаме, где живут мои друзья, нет вообще никакого выбора. Очень дорогое жилье: я снимаю квартиру в хорошем районе за €2,2 тыс. плюс коммунальные платежи, при этом квартира находится в старом доме, где слышно, как соседи включают воду. При хорошей по местным меркам зарплате качество жизни в Амстердаме у меня ниже, чем в родном Петербурге. Пожив в Европе, я стал понимать, что Москва и Петербург — одни из лучших мегаполисов в мире. К решению вернуться я подходил постепенно: общался с друзьями, которые уже вернулись, и понимал, что в бытовом плане ничего не изменилось: нет Zara и McDonalds, но это не критично».

Мертвый сезон релокации

Гейм-дизайнеру Валентине 30 лет. «Живя в Москве, я работала на белорусскую компанию, моя зарплата не была привязана к России, но начислялась на российский счет в долларах, — рассказывает она. — В Стамбул мы переехали в начале апреля 2022 года с моим молодым человеком, кошкой и собакой. Мой тогдашний работодатель планировал открывать летом этого же года офис в Португалии и предлагал релокационную программу. Мы решили пожить три месяца в Турции и дальше либо переезжать в Португалию, либо действовать по ситуации». На переезд, включая перелет и оформление документов на животных, пара потратила приблизительно $5 тыс., стоимость авиабилетов и аренды квартиры на первые две недели Валентине компенсировала компания.

В Стамбуле Валентина и ее партнер столкнулись с финансовыми трудностями. Компания молодого человека не разрешала работать удаленно, поэтому ему пришлось уволиться и подрабатывать репетиторством. Летом у него наступил мертвый сезон из-за школьных и студенческих каникул. Аренду квартиры оплачивала Валентина, сумма составляла всю ее зарплату. «Зарабатываемых нами обоими денег хватало на аренду и еду, причем на еде тоже приходилось экономить: искать продукты по акции и готовить «500 блюд из курицы и риса». Периодически находились деньги, чтобы раз в месяц выпить в баре по бокалу пива», — вспоминает Валентина. Чуть позже пара переехала в более дешевую квартиру, но Валентина попала под сокращение и не могла вывести с российской карты выданные компанией отступные. «Открыть турецкий счет я не могла из-за проблем с получением ВНЖ, — поясняет она. — Помимо российского, у меня есть второе гражданство, и в Турцию я въезжала по нему, а в приоритете на получение ВНЖ тогда были россияне и украинцы. Пока все это решалось, мы сидели почти без денег. Это было очень тяжело». После увольнения у девушки началась апатия. «Я три месяца не могла найти работу и просто лежала на кровати, глядя в стену», — вспоминает она.

Прожив в Стамбуле чуть больше года, пара решила вернуться в Россию. «Мы поняли, что Турция совершенно нам не подходит: лично для нас местные культура и менталитет оказались чужими, — объясняет Валентина. — Нам так и не удалось найти там друзей: мы общались в кругу таких же эмигрантов, которые сегодня были тут, а завтра — там. Я безумно скучала по своим близким друзьям в России. У моего молодого человека не было возможности реализоваться в профессии, живя в Турции». Решение вернуться оказалось для девушки трудным. «Я чувствовала себя неудачницей, думала, что у меня ничего не получилось, — признается она. — Вдобавок я полтора года не была в России, и мне казалось, что в стране разруха. Но в итоге мы вернулись в конце мая 2023 года, и сейчас я понимаю, что мы поступили правильно. Рядом со мной снова мои близкие друзья, я снова могу заниматься своими хобби, мне хватает моей зарплаты — в какой-то момент в Стамбуле жить стало дороже, чем в Москве, цены постоянно росли». Эмиграция требует очень большого морального ресурса и четкого понимания, зачем ехать в выбранную страну, считает Валентина. «Но все равно это был хороший опыт, — заключает она. — Я пересмотрела некоторые свои цели и стремления и была рада снова очутиться в комфортной среде. Я перестала считать, что раз я вернулась в Россию, то я неудачница. Переезд в другую страну — это действительно сложно, и иногда надо сделать шаг назад и прийти в себя».

Несбывшиеся ожидания

Чаще всего релоканты, переехав за границу, ищут альтернативы крупным российским городам — Москве, Санкт-Петербургу, Казани, делится наблюдениями Игорь Данилов, гендиректор и владелец компании Migron Documents Clearing Services LLC, оказывающей помощь при переезде бизнеса и частных лиц в ОАЭ. «Но многие страны имеют значимые недостатки, среди которых отсутствие инфраструктуры, медицинских услуг и образования, сопоставимых с имеющимися в крупных российских городах», — отмечает он.

Востребованные Дубай и Абу-Даби выделяются на фоне других популярных городов: они способны предложить уровень жизни, сравнимый с московским. «Но стоимость жизни в Дубае значительно выше — в среднем в два раза, чем в Москве. И не каждый может позволить себе остаться здесь надолго, — констатирует Данилов. — Многие релоканты, у которых не получилось устроиться в Дубае, принимают решение вернуться в Россию». Переезду в новую страну и миграции могут сопутствовать депрессия и стресс, даже если переезд был добровольным и желанным, а не вынужденным, отмечает Данилов. «Релокация как будто отбрасывает человека на десять лет назад в социальном развитии: дружеские, социальные связи и ряд бытовых контактов нужно налаживать с нуля. Требуется терпение, чтобы преодолеть эти трудности», — поясняет он.

Совладелица агентства по подбору ассистентов для предпринимателей KIT Карина Тихонова рассказывает, что среди ее клиентов достаточно тех, кто покинул Россию в 2022 году и уехал в Великобританию, Испанию и другие страны ЕС, США, Индонезию, Сингапур, ОАЭ, Индию и Турцию. «Из них вернулись порядка 10–15%, — делится она. — По нашим данным, вернулись те, кто стремился легализоваться в США, но получил отказ. Приехали назад те предприниматели, которые занимаются торговлей и поставляют свой товар из Китая или Кореи на рынок стран СНГ, или те, кто закупает сырье для своих производств в тех же Китае и Корее. Бизнес-процессы в работе с Китаем и Кореей изменились незначительно по сравнению с другими странами. Большое количество наших клиентов вернулись в Россию на лето 2023 и к рождественским праздникам планируют либо возвращение в те же локации, либо переезд в новые».

Исследование проекта OutRush, согласно которому в Россию вернулись около 15% релокантов, достаточно масштабное: опрос проводили среди 5 тыс. человек в 60 странах. Тенденция соответствует прогнозу, который сделал летом глава ВЦИОМа Валерий Федоров. «С этой весны мы фиксируем рост возвращающихся, летом он продолжается, — отметил социолог. — Рискну предположить, что если дальнейших серьезных потрясений уровня частичной мобилизации не повторится, а социально-экономическая ситуация не будет обваливаться, то поток возвращенцев будет только нарастать».